Война Иллеарта - Страница 93

Он распорядился, чтобы ноша мужчин и женщин с изрезанными лямками плечами по возможности везлась на лошадях. Он приказал всем офицерам с лошадьми, кроме барабанщиков, брать по второму седоку, чтобы самые истощенные воины могли отдохнуть на спине лошади. Он сказал своим офицерам собирать по дороге алианту для воинов, если будет такая возможность. Он возложил всю разведку, а также доставку воды на Стражей Крови, освободив таким образом больше лошадей для помощи воинам. После этого он отослал хафтов и вохафтов назад к их Дозорам.

Когда они разошлись, Первый Хафт Аморин подошла поговорить с ним.

Ее грубоватое суровое лицо было заряжено некой хмуростью, и он быстро предугадал ее просьбу:

– Нет, Аморин, – сказал он. – Я не собираюсь ставить кого-то другого на твое место. – Она попыталась возразить, но он поспешил продолжить более вежливо:

– Я знаю, что я кричал, как если бы винил тебя в том, что мы отстаем от нашего расписания. Но это лишь потому, что на самом деле я виню только себя. Только ты одна годишься для этой работы. Боевая Стража уважает тебя, как она уважает Кеана.

Воины ценят твою опытность и честность. – И мрачно добавил:

– В то время как сам я вовсе не уверен, что так же они относятся и ко мне. Скептицизм в ее взгляде тут же исчез. – Ты – вомарк. Кто может подвергать сомнению твои действия? – Тон ее как бы подразумевал, что тот, кто будет сомневаться в нем, будет иметь дело с ней.

Ее преданность тронула его. Он не был полностью уверен, что заслужил это. Но он намеревался заслужить. Проглотив свое волнение, он ответил:

– Ни для кого не будет повода для этого, пока мы будем сохранять наш темп. – Себе самому он добавил: Я обещал Кеану. – Нам надо наверстать упущенное время. И сделать это надо здесь, в Центральных Равнинах. К югу от реки Черная местность станет гораздо хуже.

Первый Хафт закивала, словно была полностью согласна с ним.

После того как она покинула его, он пошел к своему ложу и всю ночь провел, копаясь в темноте своего мозга в поисках какой-либо альтернативы своей дилемме. Но он не смог придумать ничего, что устраняло бы нужду в этом ускоренном марше. Когда он уснул, ему снились воины, плетущиеся на юг так, словно там была для них открытая могила.

На следующее утро, когда шеренги Боевой Стражи зашевелились, слабо выровнялись и неуклюже пришли в движение, словно длинный темный стон вдоль Равнин, вомарк Хайл Трой пошел пешком вместе с ними. Воздержавшись от езды на ранихине, он стал сам бить в барабан, чтобы проверить этот темп и двигаться под него сам. Так он и шел весь день, перемещаясь по всей Боевой Страже между Боевыми Дозорами, посещая каждый Дозор, обращаясь к каждому вохафту по имени, удивляя воинов, выводя их из оцепенелой усталости своим присутствием и участием, стараясь, несмотря на свою собственную физическую нетренированность, показать пример, который, быть может, принес бы какую-то помощь его армии. В конце этого дня, проведенного в шеренгах, он был так утомлен, что едва добрался до маленького лагеря, который он разделял с Лордом Морэмом и Первым Хафтом Аморин, пробормотал им что-то о смерти и провалился в сон. Но на следующее утро он выволок себя из-под одеяла и возобновил свою деятельность, пряча свою боль за сочувствием, которое нес из одного конца своей армии в другой всем воинам Боевой Стражи.

Он шел со своей армией по Центральным Равнинам уже четыре дня.

После каждого дневного перехода он чувствовал, что исчерпал лимит своих сил, что весь ускоренный марш был невозможен, что он должен бросить эту затею. Но каждую ночь Лорд Морэм помогал готовить пищу для армии, а затем отправлялся к воинам, делясь с ними своим мужеством. Дважды в течение этих четырех дней Боевая Стража отправляла Стражей Крови забирать большие запасы еды, приготовленные жителями деревень Центральных Равнин. Свежая и обильная пища имела удивительную действенность: она возвращала силу духа даже тем воинам, которые уже не верили в свою способность вести себя вперед. Под конец четвертого дня на ногах тринадцатого дня марша – Трой наконец позволил себе полагать, что условия в Боевой Страже стабилизировались.

Они прошли уже более сорока лиг. Боясь сделать что-либо, что могло бы повредить хрупкому равновесию его армии, он решил продолжать это свое собственное участие в марше. Морэм и Аморин понуждали его остановиться – они знали . его истощении, больных ногах, неустойчивой походке – но он отвергал все их аргументы. В душе ему было стыдно ехать верхом, когда его воины страдали пешком.

Но на следующий день он вкусил больший стыд. Когда свет зари разбудил его, он выбрался из-под одеяла и обнаружил Аморин, стоящую прямо перед ним. Мрачным голосом она сообщила, что Боевая Стража ночью была атакована.

Вскоре после полуночи разведчики, Стражи Крови, сообщили, что на спутанных лошадей собирается напасть стая крешей. Мгновенно тревога распространилась по лагерю, но только верховые хафты и вохафты были в состоянии прийти на помощь быстро. Со Стражами Крови, они бросились на защиту лошадей.

Они обнаружили, что противостоят целой орде великих желтых волков – как минимум десяти стаям крешей. Стражи Крови на их ранихинах встретили первую волну атаки, но они превосходились в количестве не менее чем десять к одному. И офицеры за ними были пешими. Запах крешей испугал лошадей, поэтому они не могли быть оседланы и не защищались сами от опасности. Один ранихин, пять лошадей и около дюжины хафтов и вохафтов были убиты, прежде чем Аморин и Лорд Морэм смогли организовать защиту достаточно эффективно, чтобы прогнать волков. Но до того, как нападение крешей было отражено, одна из их стай сломила защиту офицеров и ворвалась в часть лагеря, где некоторые воины, бессильные от истощения, еще спали. Десять из этих мужчин и женщин остались лежать мертвыми или покалеченными под одеялами после того, как Стражи Крови и Морэм уничтожили этих волков. Слушая рассказ об этом, Трой становился все более злым. Размахивая руками в гневе и возмущении, он спросил: