Война Иллеарта - Страница 92

Когда этим вечером был объявлен привал, Трой был под впечатлением тревожного осознания того, в какой степени его воины зависят от него лично. Их дома и семьи были под милосердием его успеха или поражения. Под его командованием они были вынуждены проходить через медленный ад этого ускоренного марша.

И он знал, что война уже начнется примерно где-то в течение следующего дня. К этому времени авангард армии Лорда Фаула достигнет западного конца долины Мифиль и встретит хилтмарка Кеана и Лордов Каллендрилла и Вереминта. Он был уверен в этом. Не позднее, чем вечером девятого дня. Затем мужчины и женщины начнут умирать – его воины. Начнут умирать Стражи Крови. Он хотел быть с ним, хотел сохранить их живым, но сделать этого он не мог. И марш к Роковому Отступлению будет продолжаться и продолжаться, подавляя дух Боевой Стражи как жернов безжалостной нужды. Трой вытянулся под одеялом и прижал свое лицо к земле, как если бы это было единственным способом сохранить свое душевное равновесие. Он провел большую часть ночи, оценивая каждую грань своего плана боя, пытаясь увериться в том, что он не сделал каких-либо ошибок.

На следующее утро он был полон настойчивости и спешки, и заметил, что как только он забывался, то начинал торопить шаг Мехрила. Поэтому он обратился к Морэму и попросил Лорда поговорить с ним, чтобы отвлечь его.

В ответ Лорд медленно вошел в певучий, полупесенный тон и начал рассказывать Трою о различных легендарных и просто важных частях Страны, которые лежали между ними и Роковым Отступлением. В частности, он рассказал несколько древних историй о Всеедином Лесе, могущественные дерева которого покрывали Страну во времена задолго до Берека Полурукого, с его Защитниками Леса и жестокими врагами, Опустошителями. Много веков назад, когда деревья еще не были погружены « их нынешнюю дрему, сказал он, Защитники Леса лелеяли их сознание и вели свою войну против мокши, туриа и самадхи. Но сейчас, если старые легенды рассказывают правдиво, в Стране уже нет остатков духа Всеединого Леса, а также Защитников Леса, кроме мрачных деревьев Дремучего Удушителя и Сиройла Вейлвуда. И никто из тех, кто заходит в Дремучий Удушитель, для блага или во зло, никогда не возвращается.

Этот темный лес лежал недалеко от линии марша Боевой Стражи, за Последними Холмами.

Затем Трой поговорил немного о себе и его восприятии Страны. Он чувствовал себя близким Морэму, и это позволяло ему обсуждать поступки Высокого Лорда Елены, олицетворявшей его чувства к Стране. Постепенно он смягчился, вновь обрел свою способность сказать себе: Это не важно, кто вызвал меня. Я тот, кто я есть. И я собираюсь оправдать это.

Поэтому он был не просто удивлен, когда он и Морэм достигли боевого марша воинов уже к полудню. Он был потрясен.

Боевая Стража почти на половину дня отставала от расписания.

Воины встретили его приветственными возгласами, которые обратились в тишину, как только они поняли, что Высокий Лорд не с ним. Но Трой проигнорировал это. Подскакав прямо к Первому Хафту Аморин, он рявкнул:

– Ты медлишь! Ускорь барабанный бой! Такими темпами мы прибудем ровно на полтора дня слишком поздно.

Радость от встречи на лице Аморин сменилась досадой, и она помчалась прочь, прямиком к барабанщикам. С широким, зримым стоном боли воины ускорили свои шаги, поспешая в соответствии с требованиями барабанного боя до тех пор, пока почти не бежали. Затем вомарк Трой промчался вдоль и поперек их шеренг подобно цепу, усиливая новый ритм своим сердитым присутствием. Когда он нашел один Боевой Дозор, следующий чуть медленнее, он закричал в лицо молодого барабанщика:

– Ради Бога! Я не собираюсь проигрывать эту войну из-за тебя! – Он отхлопывал такт на ухо пристыженного вохафта до тех пор, пока барабанщик его в точности не повторил.

Только после того, как гнев его стих, он понаблюдал, что сделали девять дней тяжелого марша с Боевой Стражей. И пожалел, что не мог уже отречься от своей грубости. Воины жестоко страдали. Почти все они как-нибудь прихрамывали, неровно толкая себя вперед против ноющей боли режущих и стонущих мускулов и костей, синяков. Многие настолько устали, что даже перестали потеть, и перегретая испарина их лиц была облеплена пылью, придающей им желтый и безумный вид. У многих были кровотечения на плечах из-за трения о них ремней их снаряжения. Несмотря на их упорство, они шли неровно, как будто с трудом помнили свое расположение в шеренгах, которое было установлено в девяноста лигах ранее в Ревлвуде. И они отставали от расписания. Они были все еще в ста восьмидесяти лигах от Рокового Отступления.

К тому времени как они, шатаясь и затрудненно дыша, прервали движение для ночного привала, Трой был почти взбешен, ища пути помочь им.

Он чувствовал, что голой решимости будет для этого недостаточно.

Как только сопровождающие хайербренды и гравлингасы разожгли костры, Лорд Морэм отправился сделать то, что мог для Боевой Стражи. Он ходил от Боевого Дозора к Боевому Дозору, помогая поварам. В каждой кастрюле его голубой огонь производил какой-то эффект в еде, улучшал ее, увеличивал ее способность возвращать здоровье и жизнеспособность.

И когда еда была готова, он прошел через всю Боевую Стражу, распространяя бальзам своего присутствия – разговаривал с воинами, помогая им с их синяками и повязками, шутил с теми, кто мог собрать силы смеяться.

Пока Морэм был занят этим, Трой собрал всех своих офицеров – хафтов и вохафтов. Объяснив причины отсутствия Высокого Лорда Елены, он вернулся к проблемам марша. Болезненно напомнил обстоятельства, которые сделали это тяжкое испытание таким крайне необходимым, таким болезненно необходимым. Потом он перешел к более мелким деталям. Он организовал расписание движения жестяных кувшинов с водой так, чтобы они непрерывно сновали через все шеренги для помощи перегревшимся воинам.