Война Иллеарта - Страница 39

После возвращения в Ревлстон, Кеан, вохафт Дозора, который сопровождал Протхолла и Морэма в походе за Посохом Закона, также попытался отказаться от дальнейшей службы. Он стыдился, что привел только половину своих воинов домой живыми. Но Высокий Лорд Осондрея, знавшая его достоинства, отказалась отпустить его, и вскоре он вернулся к своим обязанностям. Теперь он был хилтмарком Боевой Стражи, вторым командиром после Хайла Троя. Хотя его волосы были седыми и редкими, хотя взгляд его казался потускневшим от многих лет службы – он по-прежнему был таким же сильным, честным человеком, каким он был всегда. Лорды уважали его. В отсутствие Троя они охотно доверяли Кеану управлять Боевой Стражей.

Кавинант сердито вздохнул и позволил Баннору уйти. Такая информация не соответствовала его потребностям. Однако стало ясно, что ему не найти простого решения этой дилеммы. Если он хочет получить доказательства иллюзорности, он должен создать их сам.

Он смотрел на перспективы с дрожью. Все что он мог сделать, требовало слишком много времени, чтобы стать плодотворным. Это не станет доказательством, как бы это ни было невыносимо, до тех пор пока иллюзия не закончится – пока он не возвратится к реальной жизни. Но все же это немного морально поддержит его. У него фактически нет выбора, хотя нужда его не терпит отлагательств. В его распоряжении было три простых способа проверить реальность происходящих событий: он мог уничтожить свою одежду, выкинуть свой перочинный нож – единственную вещь, которая была в его карманах, – или отрастить бороду. Затем, когда он наконец проснется и окажется одетым или по-прежнему имеющим нож или чисто выбритым, у него будет доказательство иллюзорности этого мира. Очевидному уже изменению своего зажившего лба он не доверял – опыт прошлого своего появления здесь заставлял его бояться, что он успеет вновь поранится перед окончанием иллюзии. Но он не мог заставить себя руководствоваться первыми двумя способами. Мысль об уничтожении его крепкого, привычного одеяния вызывала у него ощущение уязвимости, и выбросить нож тоже было неприятно в этом же отношении. Проклиная свое обещание, принуждавшее его не отказываться от всех тех строгих привычек, от которых зависело его выживание, он решил прекратить бриться. Когда он наконец вызвался покинуть свои покои и самому пройтись по Твердыне в поисках завтрака, он демонстрировал на своих щеках щетину, как будто это было декларацией неповиновения.

Баннор провел его к одной из небольших трапезных Ревлстона, затем оставил его есть в одиночестве. Но еще до того, как он закончил, Страж Крови вернулся и направился прямиком к его столу. В шагах Баннора была необычная живость, задорность, которая внешне воспринималась как возбуждение. Но когда он обратился к Кавинанту, его вялые, покрытые пеленой безразличия глаза ничего не выражали и безвыразительный голос был ровным как обычно.

– Лорд, Совет просит, чтобы ты пришел в палату Совета Лордов. В Ревлстон пришел чужестранец. Лорды скоро встретятся с ним.

Из-за необычно живой интонации речи Баннора Кавинант осторожно спросил:

– Что это за чужестранец?

– Но, Юр-Лорд?..

– Это… это кто-нибудь вроде меня или Троя?

– Нет.

В смятении Кавинант не сразу осознал уверенность ответа Баннора.

Но сопровождая Стража Крови из трапезной и вниз через Ревлстон, он понял, что было что-то необычное в этом отрицании, что-то большее, чем обычная самоуверенность Баннора. Это нет походило на большой успех Баннора, оно было в некотором роде торжественным. Кавинант не мог понять этого. Когда они спустились по широким и изогнутым лестницам через несколько уровней Твердыни, он заставил себя спросить:

– Что такого срочного в этом чужестранце? Что вы знаете о нем?

Баннор проигнорировал вопрос.

Когда они достигли палаты Совета Лордов, то обнаружили, что Высокий Лорд Елена, Лорд Вереминт и четверо других Лордов уже здесь. Высокий Лорд была на своем месте во главе изогнутого стола, и П .сох Закона лежал на камне перед ней. Справа от нее сидели двое мужчин, затем двое женщин. Вереминт был слева, через два пустых места. Восемь Стражей Крови сидели за ними в первом ряду галереи, но в остальном палата была пуста. Только Первый Знак Морин и хатфролы Торм и Бориллар заняли вскоре места сзади Высокого Лорда.

Тишина ожидания зависла в помещении. На мгновение Кавинанту показалось, что Елена сейчас провозгласит начало войны.

Баннор проводил Кавинанта к его месту за столом Лордов, через одно сиденье от Лорда Вереминта. Неверящий устроился на каменном стуле, одной рукой почесывая щетину своей бороды, как будто рассчитывая, что Совет знает, что она означает. Глаза Лордов следили за ним, и их взгляды беспокоили его. Он чувствовал себя странно виноватым из-за того, что пальцы его ощущают прикосновение к бакенбардам.

– Юр-Лорд Кавинант, – сказала Высокий Лорд через секунду, – пока мы ждем Лорда Морэма и вомарка Троя, мне следует сделать вступление. Мы были недостаточно радушны по отношению к тебе. Разреши мне представить тебе тех в Совете, кого ты не знаешь.

Кавинант кивнул, приветствуя все то, что могло отвлечь ее беспокоящий взгляд от него, и она начала слева.

– Вот Лорд Вереминт, супруг Шетры, которую ты видел.

Вереминт сердито смотрел на свои руки, не глядя на Кавинанта.

Елена повернулась направо. Следующий человек был высоким и полным, у него был широкий лоб, бдительное лицо, обрамленное теплой белой бородой, с выражением привычной галантности.

– Это Лорд Каллендрилл, супруг Фаэр. Фаэр, его супруга – редкий мастер древнего ремесла суру-па-маэрль.