Война Иллеарта - Страница 23

Когда он вернулся в свои покои, его потрясение все еще не прошло.

Он не позаботился закрыть за собой дверь, и вомарк шагнул за ним в его покои, не спросив разрешения. Но Кавинант не обратил внимания на своего гостя. Он подошел прямо к подносу с едой, взял бутыль, стоявшую рядом с винными запотевшими бокалами, и сделал большой глоток так, словно хотел погасить огонь в своей крови. Весеннее вино в бутыли имело легкий, свежий, пивной вкус, оно растеклось внутри него, очищая все внутренние проходы. Он опустошил бутыль, затем мгновение сидел тихо, с закрытыми глазами, ощущая выпитое. Когда свежесть вина освободила его грудь от спазма, он сел за стол и принялся за еду.

– Это может подождать, – сказал Трой грубо. – Я должен поговорить с тобой.

– Так говори, – сказал Кавинант через плечо, жуя тушеную говядину. Несмотря на настойчивое нетерпение своего гостя, он продолжал есть. Ел он быстро, стремясь осуществить свое решение прежде, чем сомнения заставят его пожалеть. Трой какое-то время чопорно расхаживал по комнате, затем решил сесть напротив Кавинанта. Он сел так же, как стоял – с несгибаемой прямотой. Его непроницаемые черные солнцезащитные очки бликами подчеркивали напряженность мышц на щеках и на лбу. Осторожно он сказал:

– Ты решил сделать все это трудным, не так ли? Ты решил сделать это трудным для всех нас?

Кавинант пожал плечами. По мере того как вино распространялось по его телу, он начинал приходить в себя от увиденного в святилище. В то же время он вспомнил свое недоверие к Трою. Он ел с возрастающей осторожностью, наблюдая за вомарком из-под бровей.

– Я пытаюсь тебя понять, – Трой продолжал напряженным голосом. – Знает Бог, что я имею для этого больше возможностей, чем кто-либо другой здесь. Кавинант положил деревянную вилку и твердо посмотрел на Троя.

– Потому что истории наши очень схожи.

На явное недоверие в лице Кавинанта он ответил:

– О, все и так достаточно ясно. Обручальное кольцо из Белого Золота, брюки и тенниска. Ты говорил по телефону со своей женой. А до этого – правильно ли я помню это? – ты был сбит какой-то машиной.

– Полицейской машиной, – пробормотал Кавинант, пристально глядя на вомарка.

– Ты понимаешь? Мне знакомы все эти слова. И ты можешь сказать то же самое о моей истории. Мы оба пришли сюда из одного и того же места, из одного и того же мира, Кавинант. Реального мира.

– Нет, – Кавинант вздохнул хрипло. – Ничего этого не происходит.

– Я даже слышал о тебе, – Трой продолжал так, словно этот довод был неопровержимым. – Я читал… мне читали твою книгу. Это произвело на меня впечатление.

Кавинант фыркнул. Но он был встревожен. Он сжег эту книгу слишком поздно; это продолжало тревожить его.

– И даже более того. Твоя проклятая книга была бестселлером. Сотни тысяч людей прочитали ее. По ней поставили фильм. Хотя бы потому, что я знаю все это, я не являюсь плодом твоего воображения. Фактически, мое присутствие здесь доказывает, что ты не сошел с ума. Два независимых ума постигли один и тот же феномен.

Он говорил это с доверительной самоуверенностью. Но Кавинант был непоколебим.

– Доказывает? – пробормотал он. – Забавно было бы послушать, что еще ты пришел доказать.

– Хочешь ли ты услышать, как я попал сюда?

– Нет, – сказал Кавинант неожиданно неистово. – Я хотел бы узнать, почему ты не хочешь убраться отсюда обратно?

Некоторое время Трой сидел тихо, глядя на Кавинанта через солнцезащитные очки. Затем, резко встав на ноги, начал снова вышагивать по комнате. Резко повернувшись на пятках в одном конце комнаты, он сказал:

– По двум причинам. Во-первых, мне здесь нравится. Я полезен для чего-то стоящего, что, в свою очередь, так же полезно. Исход столкновения в этой войне – единственная вещь, которую я когда-либо встречал, во имя которой стоит бороться. Жизнь в Стране прекрасна. Она заслуживает сохранения. Наконец-то я могу сделать хоть немного добра. Вместо того, чтобы проводить время за анализом развертывания войск, возможности первого и второго удара, сверхоперативного положения дел, деморализационных параметров, радиоактивного воздействия на фатальные генетические изменения, – перечислял он горько, – я могу помочь защититься от подлинного зла. Мир, из которого мы вышли – «реальный» мир – не имеет таких чистых красок, там нет синего и черного, и зеленого, и красного, черной сукровицы, алой зелени. Серый – цвет той реальности. – К тому же на самом деле, – он снова опустился на свой стул, и голос его стал более разговорного тона, – я не знал даже и этого серого цвета, пока не попал сюда. И это – моя вторая причина.

Он поднял руки и снял свои солнцезащитные очки.

– Я слепой.

Его глазные впадины были пусты, фактически впадин и не было, не было также век и ресниц. Лишь гладкая кожа была на том месте, где должны были быть его глаза.

– Я таким родился, – сказал вомарк так, словно мог видеть изумление Кавинанта. – Генетическое уродство. Но мои родители были зрячими и сохранили мне жизнь, а к тому времени, когда они умерли, я уже научился многими способами выживать сам. Я посещал специальные школы, получил специальное образование. Это заняло у меня несколько дополнительных лет, потому что многие вещи мне должны были зачитывать, но в конце концов я окончил высшую школу и колледж. После этого моим единственным действительным умением стало умение хранить все пространственные связи в своей голове. Например, я могу играть в шахматы без доски. И если кто-то опишет мне комнату, я могу пройти по ней, ни на что не наткнувшись. В сущности, только потому, что мне так хорошо удалось овладеть этим, я остался живым.