Война Иллеарта - Страница 143

143

В потоке его вопросов она избегала только одной темы – ее обучения в детстве у ранихинов. Что-либо, связанное с ее детскими прогулками и посвящениями в тайны, было слишком личным, чтобы обсуждать под открытым небом. Но на другие вопросы она отвечала охотно и непринужденно. Она позволяла увести себя в разговоре к тому времени, когда она была в лосраате, к Ревлвуду и Тротгарду, к Ревлстону, к ее бремени Лорда и ее могуществу.

Он чувствовал, что она помогала ему, позволяя многое, и был за это благодарен. Через некоторое время он больше не испытывал неудобства от пауз в их беседе.

Следующий день прошел таким же образом. Но еще через день его беззаботное настроение улетучилось. Он потерял легкость и плавность речи. Его язык становился все более неуклюжим, нахлынули воспоминания об одиночестве, борода раздражающе зудела, словно напоминая об опасности. Это не может быть, думал он. Ничего из этого не происходит со мной. Нерешительно, движимый своей болезненностью и всеми остатками той самодисциплины, которую он растерял, он завел речь о Высоком Лорде Кевине.

– Я восхищаюсь им, – сказала она, и спокойствие в голосе было странным, словно спокойствие в глазе шторма. – Он был высшим из великой династии Берека Полурукого – Лорд, который имел самую большую власть во всей известной или легендарной истории. Его верность Стране и Земной Силе была всегда непоколебимой и незапятнанной. Его дружба с великанами была делом, заслуживающим доброй песни. Ранихины обожали его, а Стражи Крови были воодушевлены им на их Клятву. Если он в чем и ошибался – так это в чрезмерном доверии – однако может ли доверие быть поставлено в вину? В первую очередь, это к его чести, что сам Презирающий смог стать при нем Лордом – стать Лордом и получить доступ к его сердцу. Разве не был Ядовитый Клык освидетельствован и одобрен тестами на правду Оркреста и ломильялора? Невинность славится уязвимостью.

Но он не был слеп. Терзаемый сомнениями, он отказывался от вызовов, которые привели бы к его смерти в Ущелье Предателя. В сжимавшем его сердце предвидении или пророчестве он принял решения, которые сберегли будущее Страны. Он приготовил свои Заветы. Он обеспечил выживание великанов и ранихинов и Стражей Крови. Он предупредил людей. А затем своими же руками все разрушил…

Томас Кавинант, некоторые полагают, что причиной Ритуала Осквернения была потеря Высоким Лордом Кевином благоразумия. Таких мало, но они – красноречивы. Обычное понимание заключается в том, что Кевин пытался достичь парадокса чистоты через полное разрушение – но потерпел в этом поражение, из-за чего все труды Старых Лордов были уничтожены, в то время как Презирающий уцелел. Эти немногие уверяют, что именно предельное отчаяние было тем безумием, которое воодушевило Кевина на этот Ритуал как на необходимую жертву, цену, чтобы сделать окончательную победу возможной. Они уверяют, что все его предварительные действия, а затем и Ритуал – усиление одновременно как здоровья, так и болезни, чтобы начать затем все работы с начала – были совершены, чтобы сохранить нас от завоевания Ядовитым Клыком. В таком случае, получается, что Кевин предвидел ту нужду, которая воодушевит Презирающего вызвать в Страну Белое Золото.

– Он, должно быть, был болен даже сильнее, чем я думал, – пробормотал Кавинант. – Или ему просто было по душе осквернение.

– Ни то ни другое, полагаю, – сказала она резко и сурово. – Он был мужественным и сильным человеком, доведенным до крайности. Любое смертное и беззащитное сердце может быть доведено до отчаяния – поэтому мы так и цепляемся за клятву Мира. И еще именно поэтому Высокий Лорд Кевин очаровывает меня. Он был влюблен в Страну и осквернил ее – одним и тем же вздохом и возвеличиваемый, и осуждаемый. – Ее голос поднялся от шторма ее внутренних эмоций. – Как велика должна была быть его печаль? И какова же была его сила, чтобы, сумев пережить это последнее всепожирающее мгновение – если, после совершения Осквернения, услышав ликование Презирающего, он все же жил, чтобы нанести еще один удар!

Томас Кавинант, я верю, что есть несоизмеримая сила во всепоглощающем отчаянии – сила, превышающая все, что только может представить себе живая душа. Я верю, что, если бы Высокий Лорд Кевин мог бы говорить из могилы, он произнес бы слово, которое потрясло бы саму суть Презрения Лорда Фаула.

– Это – безумие! – сказал Кавинант, тяжело дыша. Взгляд Елены колебался где-то на грани расфокусированности, и он не мог выдерживать смотреть на нее. – Ты думаешь, что чье-то существование после смерти может оправдывать твои действия после того, как ты просто искоренишь всю жизнь на Земле? Именно в этом и ошибался Кевин. Уверяю тебя, он жарится в аду.

– Возможно, – сказала она мягко. Его удивило, что буря волнения в ее голосе пропала. – Мы никогда не будем обладать такими знаниями – нам и не надо знать этого, чтобы жить своей жизнью. Но мне кажется опасной вера Лорда Морэма, что Создатель избрал тебя, чтобы защитить Страну. Сердце мое говорит мне, что бремя это не соответствует тебе.

Однако иногда мне кажется, что умершие в нашем мире переселяются в мир твой. Быть может, Высокий Лорд Кевин прогуливается сейчас, отдыхая, по вашей Земле, выбирая тот голос, которым мог бы произнести здесь его слово.

Кавинант простонал; предположение Елены ужаснуло его. Он заметил связь, которую она заподозрила между Кевином Расточителем Страны и ним. И подтекст этого сходства взволновал его сердце, будто оно было затоплено мощными волнами предчувствия. Какое-то время, пока они скакали дальше, тишина между ними мелькала подобно белым глазам страха.

143